С особыми потребностями

Одно из направлений развития инклюзии — обучение обычных детей и детей с инвалидностью совместно, что гарантирует Конституция РФ и Закон «Об образовании». Однако классы в большинстве школ делятся на «коррекционные» и «общеобразовательные». Чаще всего руководства учреждений не стремятся соединить ребят из двух категорий образовательных возможностей. Та же тенденция происходит в детсадах.

Инклюзивное образование — форма обучения, при которой каждому человеку, независимо от имеющихся физических, интеллектуальных, социальных, эмоциональных, языковых и других особенностей, предоставляется возможность учиться в общеобразовательных учреждениях. При инклюзии для детей и взрослых с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ) создаются специальные условия: перепланировка учебных помещений, новые методики обучения, адаптированный учебный план, изменённые методы оценки и другие. Готова ли Россия к развитию инклюзии?

Есть пример

Развивать какое-либо направление социальной политики легче, когда есть кого взять за образец. Возьмём, например, Испанию. Эта страна считается одной из самых благоприятных для проживания и обучения лиц с ограниченными возможностями здоровья.

Здесь дети с инвалидностью всегда обучались в общеобразовательных школах. Любое учебное заведение в Испании обеспечено, если не всем необходимым, то хотя бы одним специально оборудованным классом. Законодательно утверждены акты и положения, регламентирующие права и обязанности всех участников образовательного процесса.

Школы, имеющие среди учеников детей с ОВЗ, обязаны предоставить архитектурно–доступную среду для таких учащихся и адаптированные учебные программы. В штате испанских школ работают психологи и ассистенты педагога. Кроме того, с каждым годом растет количество специальностей, где могут обучаться люди с ОВЗ, разрабатывается масса адаптированных образовательных программ для испанских студентов колледжей и ВУЗов.

Эта небольшая иллюстрация даёт нам понять, что инклюзия хорошо развита в Европейском союзе, и, в первую очередь, такое эффективное внедрение обусловлено принятием общества людей с ОВЗ. Что же происходит с инклюзией и принятием людей с особенностями в России? Обратимся к прецедентам:

• «Жительница Красноярска Анастасия Смирнова пожаловалась, что учительница ее поступившего в первый класс сына-инвалида предложила сделать общее фото детей без её ребенка».
• «Окончившая школу и успешно сдавшая экзамены россиянка Дженнет Базарова поступила в университет, однако её не приняли из-за инвалидности».
• «Унижает, пинает, а тот ползет…»: экс–педагог московской школы рассказала об издевательствах над ребенком–инвалидом».
• «Детская игра или издевательство над взрослым инвалидом: видео, которое наделало много шума в сети»

Хоть частные примеры и не могут быть использованы как доказательство общероссийской тенденции, однако мнение общественности невозможно уложить в единое утверждение, не допускающее никаких «но». Поэтому подобные проявления нетерпимости всё же демонстрируют неготовность российского общества принять в себя «инаковых» людей как равных по статусу.

Без границ

Директор детского хосписа «Дом с маяком» Лидия Мониава выступила на своей странице в Facebook с призывом прекратить дискриминацию «особенных» детей и дать им возможность учиться в обычных, а не коррекционных школах.

«Коля и сотня других детей хосписа не идут завтра в школу. Потому что школы “футболят” больных детей. Школы рады умным детям, рады детям обеспеченных родителей. И не хотят трудных детей, больных детей. Раньше “футболили” грубо, говорили, что дети–инвалиды необучаемы. Теперь “футболят” вежливо: наша школа недостаточно хороша для такого ребёнка, в соседней будет гораздо лучше», — возмущена женщина.

Пост разделил людей на два лагеря: одни поддерживают инклюзию, а вторые — нет. Среди аргументов второй группы — ветхость зданий, бюрократические изъяны, отсутствие людей с опытом тьюторства [сопровождающего педагога для ребёнка с ОВЗ — прим. ред.] и т. д. Подобные аргументы невозможно игнорировать, действительно, во многих регионах школы и колледжи страдают или от недостатка финансирования, или от отсутствия стремления развивать образование согласно современным реалиям, не говоря уже об инклюзии. Неужели нет даже народных инициатив?

Положительный опыт внедрения инклюзии в России есть. Например, программа адаптации детей–инвалидов в детском саду Ханты-Мансийска «Мы вместе», проект Томской региональной общественной организации АУРА «Школа — территория для всех», московская частная школа «Морозко». В 2019 году благодаря общественной организации «Счастье жить» на базе Пермской средней общеобразовательной школы № 122 открылся Ресурсный класс. Его ещё называют «Класс без границ», что символично отражает деятельность этой образовательной программы.

Модель ресурсного класса непривычна для традиционных образовательных программ. Она предполагает «мягкую» инклюзию с постепенным выводом «особых» детей в общеобразовательные классы с тьютором — специалистом, сопровождающим школьника в индивидуальном получении знаний. Такой опыт уже успешно реализуется в Москве, Воронеже, Белгороде, Питере, а для Пермского края «Класс без границ» был инновационный.

Всё по ФГОСам

В прошлом году помощник уполномоченного по правам ребенка в Пермском крае Оксана Степанова предложила перенять подобные образовательные практики и маленьким городам, т. к. дети с ОВЗ есть везде, а инклюзивные классы — за небольшим исключением только в городах-миллионниках. Такая тенденция логична, если вспомнить, что для инклюзивных классов требуется гораздо больше финансовых и человеческих ресурсов, а их всегда больше в крупных городах. Однако есть исключение: ресурсный класс в небольшой по численности населения Лысьве (63 тыс. чел.). Более того: ресурсный класс рассчитан не только на детей с расстройствами аутистического спектра (как это обычно бывает), но и на детей с другими различными нарушениями.

Класс делится на три зоны: зону для проведения общих занятий, отдельные парты с высокими перегородками для индивидуальных занятий и «разгрузочный» зал — зону отдыха. Если в обычном классе во время урока уставший школьник не может выйти, то в ресурсном классе такая возможность у обучающихся будет.

По словам президента общественной организации «Счастье жить», доверенного лица Президента РФ Владимира Путина Анастасии Гилёвой, занятия в ресурсном классе нетрадиционные: яркие карточки и наклейки, магнитные доски и многое другое помогают школьнику в получении знаний. Сами ресурсные классы укомплектованы преподавательским составом согласно федеральным государственным образовательным стандартам и нормативам обучения детей с особыми образовательными потребностями. Так, сопровождают детей педагог-психолог, дефектолог, учитель-логопед и специалисты в зависимости от особенностей ребёнка. Например, для слабовидящего ребёнка — тифлопереводчик.

Постепенно

Результат получается необычный: если государство уже готово к развитию инклюзии, то социум — нет. Чтобы это изменить, нужно несколько вещей.

Во-первых, важно поменять тактику воспитания своих детей, прививать им терпимость и убеждение, что люди бывают разные и это нормально, обратить на это внимание своих знакомых, родных и, как следствие, менять общественное мнение насчёт людей с инвалидностью.

Во-вторых, Минобразования страны и регионов, территориальные управления и сами учебные заведения должны быть готовы к финансовым трат, т. к. создание благоприятной доступной среды — дело весьма затратное. Например, лишь для создания одного ресурсного класса (его оснащение, работа тьюторов и педагогов) требуются порядка шести миллионов рублей.

В-третьих, школьное сообщество (ученики и педагогические коллективы) должно быть открытым для любого ребенка независимо ни от каких обстоятельств. Важно не резко организовывать равноправную среду, а делать это постепенно, чтобы разные группы людей интегрировались естественно и последовательно, что приведёт к лучшему результату — полной интеграции детей с ОВЗ в общество.